[ericell]

Название: 57 дней счастья...
Автор: mari*
Бета: Microsoft Word. Ошибки опечатки, неверная пунктуация все есть в наличии. Толком не вычитано. И не будет вычитываться.
Пейринг: Джиллиан Фостер, упоминаются Кэл Лайтман, Алек, Эмили, нжп.
Жанр: драма
Рейтинг: никакой
Размер: мини
Статус: окончен
От автора: не предполагала, что это будет настолько тяжело писать.

В штате Дэлавер женщина решившая отдать своего новорожденного ребенка на усыновление имеет шестьдесят дней для принятия окончательного решения.
Шестьдесят дней на размышления, в течение которых она может забрать ребенка у несостоявшихся приемных родителей. Шестьдесят дней, чтобы разрушить хрупкий мир, расколошматить вдребезги, разорвать на болезненные кусочки душу женщины, всем сердцем принявшую и полюбившую беззащитную кроху, отданную в ее заботливые и нежные руки.
Она биологическая мать, она имеет полное и законное право передумать и вернуть себе своего ребенка.

Девушка была симпатична и улыбчива, очень молода, но отличалась удивительной прагматичностью. С милой, не сходящей с круглого веснушчатого личика улыбкой, бережно поглаживая себя по округлившемуся животу вполне доходчиво, как малым детям, объясняла, почему собирается отдать своего будущего ребенка в «чужие руки». Это колкое, то и дело повторяемое «чужие руки», легко слетало с ее языка, впиваясь Джиллиан в сердце. Она не считала свои руки чужими, она мечтала взять на них и прижать, как можно ближе к груди долгожданного ребенка. Ребенка, которого она сама, так и не смогла родить.
Алек, чувствуя ее нервозное состояние, крепко сжимал Джилл за ледяные подрагивающие пальцы, его ладонь была липкой и горячей, женщине хотелось освободиться от этой неприятной хватки, но она терпела. Где-то в самом дальнем уголке сознания билась странная, не до конца оформившаяся мысль- желание. Было бы лучше надежней и легче, если бы рядом с ней сидел не муж, а Кэл. Незаинтересованное, вполне беспристрастное лицо. Уж он бы понял наверняка, говорит правду или притворяется эта сероглазая девушка, уверенно смотрящая в лицо Джиллиан предельно честным лучистым взглядом. Разум подсказывал, что она фальшивит и очень умело притворяется. Чувства- что она искренняя и правдива.
Привычно закинув ногу на ногу, выпрямившись, напряженная, как струна Джиллиан, молча кивала головой, чуть хмурила брови и старательно растягивала губы в искусственной улыбке.
Немного успокоившись, попробовала уже с профессиональной точки изучить, сидящую напротив девушку. И в течение всей беседы не отводила внимательного взгляда от нее. Внешне полностью открытой, не чувствующей ни малейшего смущения, ни капельки раскаяния от своих действий и мыслей.
В очередной раз одарив всех сияющей улыбкой, девушка протяжно вздохнула и развела руками. Продолжив свое повествование.
Она очень любит детей. И у нее обязательно будет семья и двое, а может быть и трое детишек.
Но не сейчас.
Случайная связь с женатым профессором колледжа, принесла свои несвоевременные плоды. Ребенок – это чудо, но не в данный момент.
Надо окончить университет, уделить внимание карьере. Купить хорошее жилье и найти подходящего мужчину на роль мужа.
Джиллиан покоробило слово «роль», она искоса посмотрела на Алека. Он с невозмутимым видом, развалился в кресле и отрешенно смотрел поверх головы, разглагольствующей девушки. Казалось, что все происходящее в этом с виду уютном, но душном кабинете, его не касается. Джилл, высвободила свои пальцы из ладони мужа и скрестила руки на груди. Вновь переключив внимание на юную женщину, что должна родить им с Алеком ребенка.
Девушка, уверенная в своей правоте, пожала плечом, замерла и наклонила голову в низ. Затем посмотрела Джилл прямо в глаза холодным немигающим взглядом и прошептала
-Шевелиться
Джиллиан сглотнула ставшим сухим ртом и взяла со стола предусмотрительно поставленный кем-то из работающих в этом офисе, стакан минеральной воды, видимо в этом кабинете не однажды разыгрывались трагедии. Редко нормальная женщина, не имея на то особых оснований, отдает свое дитя посторонним людям. Сжав в непослушных пальцах запотевший стакан Джил немного отпила, прохладной пузырящейся жидкости и откинулась на спинку кресла.
-Врачи говорят, что у меня..- запнулась и исправилась,- у вас будет девочка.
Юная мисс, внезапно нахмурилась, глаза подозрительно сверкнули, из полуоткрытого рта вырвался короткий всхлип. На удивление быстро справилась с эмоциями, смахивая со щеки, ускользнувшую слезинку. Но заметно погрустнела и ее дальнейшая речь не была уже такой же бойкой и жизнеутверждающей.
С родителями она в давней ссоре. Они очень строги и консервативны. Разорвали с ней все отношения, после того, как она не послушалась их и поступила в колледж искусств. На актерское отделение. Папа мама желали видеть свою единственную дочь в белом халате врача. А если они узнают, что у нее есть нагулянный ребенок, то можно навсегда забыть, что у нее когда-то были родители. Они ее не поймут, не простят и ни за что не примут с младенцем на руках. Без мужа.
Она долго выбирала семейную пару, которой могла бы доверить свою кровиночку. Джиллиан и Алек ей сразу понравились. Они умны, образованы, очень приятны в общении и не молоды. Значит, ее кроха вероятнее всего останется единственным, и она надеется, обожаемым ребенком.
Будущая мать очень довольная собой, радостно смеялась, говоря, что доктор Фостер очень похожа на нее. Такая же сероглазая и веснушчатая. Значит малышке повезет и она уродиться в своих новоиспеченных родителей. И , да, отец ребенка – черноволос, строен очень красив и носит очки.
Она залилась звонким смехом, всем своим видом показывая, что делает одолжение, большое, невероятно огромное, даря Джиллиан и Алеку своего ребенка.

Все необходимые документы были подписаны. Стороны взаимно довольны друг другом. Оставалось только дождаться искомого часа. Пережить шестьдесят дней и у Джиллиан с Алеком будет свой законный ребенок. Дочка.

Оставшиеся месяцы прошли в подготовке квартиры к приезду нового очень важного жильца. Угловая, светлая и теплая комната была переоборудована в детскую. Джиллиан отказалась от традиционных розовых тонов. Обои, ковер, шторы – все убранство маленькой спальни было выдержанно в нежных бежевых и карамельных оттенках. Мебель из золотистого дерева была подобрана с любовью и вкусом. Стульчики, шкафчики, комод и пеленальный столик заняли предназначенные им места.
Джиллиан каждую свободную минуту посвящала хлопотам, связанным с ее скорым материнством. Улучив момент, забегала в детские магазины в поисках чего-нибудь особенного. Часто в сопровождении Кэла, пытая его бесконечными вопросами серьезными, а порой смешными. Ловила его снисходительный взгляд, мило смущалась и самым серьезным выражением лица, с которого в последнее время почти не сходила улыбка, поясняла
-Ну ты же отец, причем опытный. Ты вырастил дочь,- и легонько касалась плеча,- нам с Алеком предстоит всему научиться.
Никогда ранее Джиллиан не была так откровенна и полностью открыта в общении с Кэлом. Ему иногда казалось, что женщина переполненная ожиданием счастья, испытывает к нему какие-то совершенно новые, не вполне вписывающиеся в их взаимоотношения чувства. И впервые после развода ощущал свою необходимость и готовностью помогал Джилл . А оставаясь с ней наедине перестал ехидничать и иронизировать по поводу и без.



Родилась она в небольшой частной клинике на три недели позже срока. Первый вопрос, который задала побледневшая, и измученная почти шестичасовым ожиданием, Джиллиан нервно нарезавшая круги по уютному больничному холлу, был
-С ней в порядке? Она будет жить? Она не умрет? Нет?- она бросилась навстречу, вошедшему в комнату врачу.
-Не волнуйтесь. Все в полном порядке,- добродушно пробасил доктор, придерживая дверь и пропуская впереди себя полненькую, сияющую, как начищенный медный таз медсестру. Она держала на руках ворочающийся сверток,- посмотрите сами, малышка просто само совершенство.
Вспотевшая от волнения, дрожа от перевозбуждения Джиллиан, приняла и прижала к себе попискивающую, завернутую в теплые и мягкие пеленки девочку. Свою дочку. Крохотное, сморщенное личико, плотно зажмуренные глазки…Джилл была не состоянии подробно рассмотреть ребенка. Перед глазами все расплывалось, от непролитых слез.
-Вы уверены в этом?- все еще беспокоясь, полным мольбы голосом спросила Джилл, глядя на снисходительно ухмыляющегося импозантного, с благородной сединой на висках доктора.
-Да, да прекратите нервничать, молодой маме это вредно,- сказал он машинально, привычные успокаивающие слова. Ставшие гимном за многие годы работы и общения с перепуганными новоявленными мамашами.
Но Джилл не могла успокоиться, она еще помнила, ту сокрушительную горечь и печаль в сердце, когда девять лет назад ушла из больницы с пустыми руками. Сердце было ранено дважды . Странной холодностью и равнодушием мужа и потерей ребенка -сына, решившего появиться на свет слишком рано. Пятимесячную беременность не смогли сохранить, а родившийся мальчик оказался слишком слаб, чтобы жить.
И эти две раны психологическая и эмоциональная не позволили Джиллиан решиться на еще одни роды, она посчитала, что у нее что-то не в порядке со здоровьем, хотя врачи убеждали ее в обратном. Говоря, что такое случается довольно часто и поздний выкидыш спровоцировал перенесенный на ногах грипп.
Но жизнь доказала правоту Джиллиан – забеременеть она больше не смогла, проведенное ЭКО окончилось неудачей и у нее остался единственный вариант стать мамой- усыновление малыша. Ей стоило огромных усилий уговорить Алека, решиться на этот очень непростой шаг, и найти подходящий вариант. Наверное, в те дни Джиллин, как и все женщины, предчувствующие, но не желающие верить и смириться с близким крахом многолетнего брака, решила, что появление ребенка в их семье вернет прежние доверительные отношения. Восстановит порушенное равновесие. И даже если случится непоправимое, она не останется одна.
Черт побери! Джилл всей душой, страстно желала, чтобы ее обнимали чьи-то ласковые руки, целовали теплые губы, чтобы можно прижать к себе, вдохнуть солнечный детский запах, посидеть в обнимку, погулять, побегать, съездить в теплые страны, чтобы кто-то будил по утрам, забираясь в постель. Чтобы услышать нежное или капризное, испуганное или радостное такое необходимое и снящееся ей по ночам «мама». И вот долгожданное чудо свершилось, осталось подождать каких-то шестьдесят дней, и она станет настоящей матерью очаровательной крохи. Джиллиан уже и имя ей придумала – Софи.
Глаза застилали непрошенные, счастливые слезы. Сама врач, Джилл, столько раз говорила нужные и правильные слова, уговаривая испуганных пациентов, попавших в сложные ситуации. Теперь оказалась на их месте совершенно растерявшись, не зная, что как и куда…
- Вы не обманываете меня?- повторила она в десятый раз
-Я абсолютно уверен,- сказал врач и ободряюще улыбнулся.
Стоящая перед ним женщина была очень хорошенькая, широко распахнутые темно-серые глаза вопросительно смотрели на него. Пушистые каштановые волосы обрамляли побледневшее лицо, с четко проступившими очень украшавшими его многочисленными веснушками.- У вас теперь одна забота – радоваться ее появлению на свет. Завтра можете забрать ее домой. А пока нам нужно ее покормить и провести кое-какие медицинские процедуры.
-Ооооо,- выдохнула Джилл, испытав внезапный страх
-Стандартные,- успокоила ее медицинская сестра, забирая девочку у Джилл,- рост, вес, искупать…- приезжайте завтра в это же время.
Двери закрылись, и Джилл осталась одна в пустом холле, тяжело опустилась на мягкий кожаный диван, чувствуя, как все бешеным неровным ритмом колотится сердце.
-Завтра,- пробормотала она, поднося ладони к лицу и глубоко вдыхая едва уловимый специфический запах, оставшийся от ее дочки.
Встав на ноги, Джиллиан оглянулась и долго смотрела на двери из матового рифленого стекла. Словно надеясь, что они снова раздвинутся, и она снова увидит малышку. Но ждать не было смысла. Надо просто пережить одни единственные сутки. Как же ей не хватало Алека, его поддержки его силы, его любви. По стечению обстоятельств муж был далеко, и одиночество убивало перевозбужденную женщину. Ей не хватало его поддержки, его улыбки, его уверенности, Как хотелось поговорить с близким и родным человеком, услышать добрые и ласковые слова. А муж был недоступен, его телефон молчал, и Джилл даже не могла сообщить ему радостную новость, что их дочка появилась на свет.
Выйдя на широкое, выложенное мозаичным камнем крыльцо, Джиллиан подставила горящее лицо свежему, прохладному ветру. Прищурилась, чувствуя, как щеки и лоб ласкают теплые солнечные лучи, проникающие через густые ветви деревьев, окружавших небольшое, спрятанное в глубине ухоженного парка здание клиники. Звонко цокая каблучками, прошла по дорожке и опустилась на первую попавшуюся скамеечку. Ноги все еще плохо держали ее, надо как следует успокоиться, прежде чем садиться за руль.
Достала из сумочки зеркальце, посмотрела на свое отражение и улыбнулась ему. Сначала неуверенно, затем расплылась в широкой счастливой улыбке, говоря
-Джиллиан Фостер, еще немного и сможешь смело называть себя мамой.- закинула голову вверх, глядя как бегут по синему небу белые пушистые облачка,- Господи, как же красиво оно звучит Джилиан- мама.
Взяла в руки мобильник, немного подумала, приподнимая бровь, представляя человека, которому хотела позвонить и набрала знакомый номер.
Ответили после первого звонка, так как будто его ждали с нетерпением
-Лайтман слушает
-Кэл, она родилась,- чуть дрогнувшим голосом выпалила Джилл
-Поздравляю, милая,- мужчина сглотнул, прежде чем продолжить фразу,- как я понял – это девочка,- услышав голос Джилл, Лайтман понял, что все эти часы, как Фостер сорвалась с работы и умчалась в Дэлавер, он думал о ней и переживал, не имея никаких сведений от своего друга.
-Очаровательная,- и замолчала, вдруг подумав, а интересно ли будет собеседнику, выслушивать ее невразумительные восторги по поводу появления на свет абсолютно чужого ему ребенка.
-Джилл,- напомнил он о своем присутствии,- Джилл,- в голосе хорошо читалась тревога,- Джилл с тобой все в порядке.
-Абсолютно, Кэл,- она на секунду задержала дыхание,- пока, поговорим, если захочешь, когда я вернусь. И не выдержала,- завтра я смогу ее забрать. Кээээл.

Теперь, когда ее страхи улеглись, и маленькая Софи заняла приготовленную ей уютную колыбель, Джилл всецело отдалась своему чувству. Она целовала лобик Софи и, ее кулачки. Она прислушивалась ровно ли дышит и внимательно рассматривала крохотные пальчики на ручках и ножках. Она ласково поглаживала ее шелковистую сладко пахнущую кожу темный пушок на головке и, убедившись, что дитя действительно совершенно начинала плакать. Слезы были выражением беспредельной любви усталости от ожидания и невероятного облегчения Этот ребенок был здоров. Джилл не могла поверить своему счастью , Она и не подозревала, что будет так обожать свою приемную дочку.
Каждый новый день приносил с собой очередное открытие, вызывающее то слезы умиления, то сковывающий члены испуг. Джиллиан могла бесконечно наблюдать за Софи, которая большую часть времени проводила во сне. Она оказалась удивительно спокойным и не требовательным ребенком. Что пора сменить подгузник намекала еле слышным недовольным кряхтением и сурово сведенными к переносице золотистыми бровками. А требовательный громкий плач извещал, что наступила пора кормления- мы проголодались. Джиллиан иногда ловила себя на странных ощущениях. За полчаса до того, как проснуться Софи, у женщины наливались и начинали несильно ломить груди, словно в них прибывало молоко, и, поднося бутылочку к крохотному ротику, прислушиваясь к жадному причмокиванию и глядя на убывающую молочную смесь, Джилл замечала, что ее физическое состояние приходило в норму.
Из-за своего припозднившегося появления в этот мир Софи уже не была красным сморщенным младенцем, как большинство новорожденных. У нее были шелковистые темные волосы, прозрачная кожа цвета слоновой кости и широко поставленные ярко синие глаза.
Когда девочке исполнился месяц, Алек предложил Джиллиан отметить это важное событие. Первый юбилей их дочери и пригласить на вечеринку самых близких друзей.
Пара десятков гостей, по восхищавшись мирно посапывающим в кроватке младенцем, перешли в гостиную. В детской остались Джиллиан и опоздавшие к началу праздника Кэл и Эмили. Девочка не отходила от Софи, с восторгом рассматривая кроху
-Она такая красавица,- шепотом проговорила Эмили, осторожно касаясь, каштановых кудряшек на головке малышки.
-Да, она прелестна,- Джиллиан осторожно взяла на руки сонную Софи,- скоро мы проснемся и потребуем кушать.
Стоящий в дверях Кэл, подошел к Джилл нежно, покачивающей и прижимающей к себе крохотное детское тельце. Неожиданно для самого себя , он улыбнулся в его глазах проглянуло мягкое искреннее чувство
-Можно ее подержать?- спросил он Джилл, испытывая неловкость за свою необычную просьбу. Но ему вдруг захотелось вспомнить то сладостное чувство, что он испытывал много лет назад, укачивая капризничающую и очень громкую Эмили.
-Конечно, можешь- улыбнулась Джиллиан, передавая ему с рук на руки свое драгоценное дитя.
Кэл взял Софи на руки так бережно, словно девочка была соткана из лунного сияния и нежнейшей осенней паутинки. Он прижал ее к себе и улыбнулся, наклонив голову и глядя на круглое личико. Коснулся ее крошечных ручек, провел пальцем по пухлым щечкам и гладкому лобику. А затем, наклонившись, поцеловал в теплую шейку. Джиллиан смотрела на все это с изрядным удивлением. Алек всячески избегал брать на руки Софи, отговариваясь тем, что она слишком маленькая и хрупкая, а он боится раздавить ее. У Кэла получилось очень непринужденно и естественно, так, как будто он только и делал, что нянчился с младенцами
-Ты, счастлива, милая,- приглушенным тоном спросил он Джиллиан, возвращая ей, начавшую сердито попискивать девочку.
-Да, очень но…- по ее лицу скользнула тень,- осталось еще двадцать девять дней, я не хочу об этом думать, но все еще может случится.- Джиллиан горестно вздохнула, опуская Софи в колыбель и доставая приготовленную заранее бутылочку с молоком.- Я уже к ней привязалась и мне страшно, вдруг Софи заберут.
-Ну, что вы Джиллиан,- подала голос Эмили, тихо, как мышка сидящая на коленях около детской кроватки,- такого не может случиться. А можно я? Можно мне подержать бутылочку.
-Какие у меня сегодня хорошие помощники,- Джилл протянула Эмили детскую еду и отступила назад.
-Милая, все будет хорошо,- Кэл обнял ее за плечи, привлекая к себе, Джиллиан обхватила его за шею, касаясь своей щекой его небритого подбородка. Удивляясь, почему ей так хорошо и спокойно в объятиях чужого мужчины, пусть он друг, близкий друг, но она не должна испытывать таких откровенных и сильных чувств, не должна так крепко прижиматься к его теплому и надежному телу.

В шесть недель маленькая Софи походила на самую красивую в мире куколку. Она уже пробовала улыбаться, капризно растягивая пухлые губки, и издавала свои особенные звуки, пуская пузыри. Длинные пушистые реснички отбрасывали густые тени на нежные щечки.
Джиллиан, преисполненная чувства гордости, укладывала девочку в коляску и отправлялась на прогулку в близлежащий парк. Это были одни из самых счастливых моментов, когда Джилл ощущала себя настоящей мамой, толкая перед собой коляску со спящей Софи, она подолгу катала ее по тенистым аллеям. Ранняя осень баловала теплом и солнечными деньками. Под ногами шуршали, начавшие опадать листья. То и дело на встречу попадались довольные и не очень мамаши, так же, как Джилл с колясками или с детьми постарше, которые уже не совсем твердо, но шагали на своих ногах.
На детской площадке резвились совсем самостоятельные детишки. Катались на каруселях, возились в ярко разрисованных песочницах, лазали по разновысоким лесенкам, катались с горок. Дрались, мирились. Плакали и звонко смеялись. То и дело слышались испуганные или грозные оклики присматривающих за ними родителей или нянь.
Джиллиан заглядывая в коляску, смотрела на мирно сопящую, Софи представляя, как она подросшая, беззаботно носится по парку играя со своими сверстниками.
А сколько радости доставляло им купание. Софи любила воду и стойко переносила ежедневные купания. Лежала спокойно в ванночке, лишь изредка хлопая крохотными ладошками по воде, и недовольно попискивала, когда по неопытности Джилл, причиняла ей неудобство. Либо слишком крепко стискивая в руках, либо умывая, попадала хоть и нежным детским, но все же щиплющим шампунем в широко раскрытые глазки.
Джиллиан полюбила всем сердцем, всей душой это крохотное, требующее постоянной заботы и ласки существо. И как не старалась, не могла перестать думать о девушке, что смогла так легко отказать от счастья материнства. Джилл очень надеялась, что никогда более не увидится с ней. Старательно изгоняя из памяти ее имя, ее облик ее голос. Но чем ближе был к концу оговоренный срок, когда «она» могла забрать Софи, тем почему-то делалось тревожней.
Джилл даже несколько раз приснился сон, в котором «та девушка» протягивает к ней руки и требует
-Отдай, то, что тебе не принадлежит.
Джиллиан просыпалась в ледяном поту и отчаянно бьющимся сердцем бежала в детскую, чтобы посмотреть на мирно спящую в своей колыбельке малышку. Осторожно трогала ее, поправляла одеяльце и нежно целовала теплую бархатную щечку.
Алек, узнав о ночных кошмарах жены, только посмеялся, сказав, что матери отдавшие своих детей в чужие семьи крайне редко забирают их обратно. Почти никогда. Ведь им на принятие такого непростого решения дается достаточный срок. И тем более после родов, им не показывают ребенка, чтобы не травмировать психику. Он успокаивал Джиллиан, объясняя приписные истины – если женщине нужен ребенок, ее не остановят никакие трудности. Ни моральные, не материальные. И как бы ей не приходилось изворачиваться в этой жизни, она ни за что не откажется от новорожденного.
Но как ни старалась Джиллиан, но не могла избавиться от необъяснимого чувства тревоги. Последние пять дней, до законного срока, когда уже никто и никогда не сможет отобрать у нее Софи, тянулись невыносимо, мучительно долго.
Осень, словно вспомнив о своем отвратительном характере, разразилась надоедливым дождем. Софи немного приболела- она чихала, неспокойно спала, капризничала, и отказывалась есть. Но, слава Богу, все обошлось парой дней, и маленькое солнышко снова довольно сопело, протягивая свои ручки и цепко хватаясь пальчиками за свою любимую бутылочку с молоком.

Утро среды, да и весь тот день Джиллиан помнила очень смутно. Но отдельные моменты запечатлелись в ее сознании яркими болезненными вспышками.
Неурочный, ранний звонок в дверь.
Люди, вошедшие в квартиру и их лица хмурые, но в тоже время решительные даже злые.
Слова, безжалостные и хлесткие, как удары кнутом. Болезненные и ранящие.
Руки, что завертывали Софи в «чужое» одеяло. Переносная сумка для ребенка с розовым ушастым зайцем на боку.
Алек, не желающие ничего говорить и трусливо сбежавший прочь. Джилл смотрела, как судорожно натягивает пальто, хватает ключи от машины. Чмокает ее холодными губами в щеку, и невнятно бормоча
-Извини, нет, не сейчас, потом,- пятится по коридору, рывком открывает дверь и вылетает на улицу.
И абсолютная тишина, окружившая Джиллиан в пустой квартире.
Слез не было, они застряли тяжелым ледяным комом в судорожно сжатом горле. Глаза жгло, словно в них насыпали горький перец. Сердце билось медленно и неровно, вдохнуть полной грудью никак не получалось, Джилл казалось, что она умерла или ей снится страшный, лишающий воли и движения кошмар. Она никак не могла поверить в правдивость случившегося. Вздрогнув, провела ладонью по лицу, словно отгоняла неприятное видение. Все еще в состоянии почти полной заторможенности, как во сне, неровным шагом пересекла холл и молча вошла в опустевшую детскую. Подобрала с пола раскиданные вещи и игрушки. Застелила холодную колыбель. Поправила стопочки подгузников, придав им безукоризненно ровный вид. Расставила по ранжиру баночки с кремами и присыпками. Бутылочки для кормления. Убрала в комод, бежевый прогулочный конверт, атласный, такой легкий и мягкий на ощупь. Теперь ему суждено всегда оставаться пустым.
Подошла к пеленальному столику. На стене в его изголовье был приклеен симпатичный детский календарик с яркими диснеевскими героями. Джиллиан провела пальцем по строчкам, ее губы беззвучно шевелились, отсчитывая дни, проведенные с Софи. Судьба ей подарила пятьдесят семь дней. Пятьдесят семь дней счастья.
Слишком коротким оказалось ее вновь несостоявшееся материнство. Слишком горький финал.